после нас хоть потом
На полшага вверх, наощупь. Темнота приятно-упруго пружинит под пальцами, окатывает острые углы, щекочет переносицу.
Мышцы ног надсадно взвыли от неуклюжего движения, но поздно - он уже стоит босыми ногами на подоконнике, уже приоткрывает, ежась в предвкушении сквозняка, створку окна, уже пожевывает нетерпеливо сигаретный фильтр в уголке губ.
Он улыбается и смотрит вниз, на свои ступни: они, наверное, так забавно и даже с виду неудобно вывернуты, но это все дабы равновесия не потерять и горшки эти цветочные не порушить ненароком. Проблем ведь потом будет, уу...
Или вот пальцы, кстати. Худые, суставчатые и невыразимо замерзшие. Еще секунда промедления - и их можно будет в утиль сдавать, параллельно заказывая с ибея новый комплект, потому что онемевшими руками спичками чиркать - это дело безнадежное.
На запотевшем от дыхания стекле он видит почему-то не свою грустную физиономию, а дагеротип какой-то, вроде себя двенадцатилетнего, который ругается тихо на скрипучий пол - и все же крадется, партизан, к входной двери. Удрать решил, значит. Поиграться в казаков без разбойников. И это - в неприглядном часу ночи (утра?). Ну-ну.
Это потому что уходить - это весело. Можно сидеть на влажных от тумана камнях набережной, можно с моста гальки по воде пускать "блинчиками", а можно и вовсе собаку беспризорную погладить - хулы не будет.
Можно даже на секунду разрешить себе думать, что все вот так и должно быть всегда. И было, а ты еще сомневался, вспоминал, память мучал.
...Вот только потом, налакавшись сполна рассвета, домой надо вернуться обязательно, а то ведь как иначе.
И ты вешаешь покорно, глупый птенец, свой запасной рай за плечи, затягиваешь лямки потуже, и идешь по своим следам обратно.
Обещаешь, конечно, вернуться - может, не сразу, может, через пару дней - и уже киваешь приветливо своим стереотипам-обязательствам, которые тебя встречают с улыбками, волосы ерошат ласково и чай зовут пить.
А мог бы - там.
Может, и там бы чай налили, может, и там бы - ждали...
А сегодня ночью он - просто скверная девочка со спичками. Скверная - это потому что "хорошие девочки" по полу босиком не ходят, сигареты в светильниках не прячут и не курят тайком ночью в форточку. Особенно в таком серьезном возрасте.
А почему он - "девочка", он еще не выдумал.
Так то ж условности. Привычности.
Не-нуж-нос-ти.
Глупости.
...Это как если бы ты ребенком упустил возможность удрать без остатка, то тебе останется только привычное это "окружающее" кувыркаться заставлять. А иначе никак.
Иначе умрешь безвестным или, что гораздо хуже, -
совсем-совсем
окончательно
и бесповоротно
повзрослеешь.
Мышцы ног надсадно взвыли от неуклюжего движения, но поздно - он уже стоит босыми ногами на подоконнике, уже приоткрывает, ежась в предвкушении сквозняка, створку окна, уже пожевывает нетерпеливо сигаретный фильтр в уголке губ.
Он улыбается и смотрит вниз, на свои ступни: они, наверное, так забавно и даже с виду неудобно вывернуты, но это все дабы равновесия не потерять и горшки эти цветочные не порушить ненароком. Проблем ведь потом будет, уу...
Или вот пальцы, кстати. Худые, суставчатые и невыразимо замерзшие. Еще секунда промедления - и их можно будет в утиль сдавать, параллельно заказывая с ибея новый комплект, потому что онемевшими руками спичками чиркать - это дело безнадежное.
На запотевшем от дыхания стекле он видит почему-то не свою грустную физиономию, а дагеротип какой-то, вроде себя двенадцатилетнего, который ругается тихо на скрипучий пол - и все же крадется, партизан, к входной двери. Удрать решил, значит. Поиграться в казаков без разбойников. И это - в неприглядном часу ночи (утра?). Ну-ну.
Это потому что уходить - это весело. Можно сидеть на влажных от тумана камнях набережной, можно с моста гальки по воде пускать "блинчиками", а можно и вовсе собаку беспризорную погладить - хулы не будет.
Можно даже на секунду разрешить себе думать, что все вот так и должно быть всегда. И было, а ты еще сомневался, вспоминал, память мучал.
...Вот только потом, налакавшись сполна рассвета, домой надо вернуться обязательно, а то ведь как иначе.
И ты вешаешь покорно, глупый птенец, свой запасной рай за плечи, затягиваешь лямки потуже, и идешь по своим следам обратно.
Обещаешь, конечно, вернуться - может, не сразу, может, через пару дней - и уже киваешь приветливо своим стереотипам-обязательствам, которые тебя встречают с улыбками, волосы ерошат ласково и чай зовут пить.
А мог бы - там.
Может, и там бы чай налили, может, и там бы - ждали...
А сегодня ночью он - просто скверная девочка со спичками. Скверная - это потому что "хорошие девочки" по полу босиком не ходят, сигареты в светильниках не прячут и не курят тайком ночью в форточку. Особенно в таком серьезном возрасте.
А почему он - "девочка", он еще не выдумал.
Так то ж условности. Привычности.
Не-нуж-нос-ти.
Глупости.
...Это как если бы ты ребенком упустил возможность удрать без остатка, то тебе останется только привычное это "окружающее" кувыркаться заставлять. А иначе никак.
Иначе умрешь безвестным или, что гораздо хуже, -
совсем-совсем
окончательно
и бесповоротно
повзрослеешь.
